Князьки мира сего - Страница 30

— Вы, наверное, помолиться хотите? — пришла ему на помощь свечница, всмотревшись в его лицо. — А я, грешная, вас отвлекаю. Показать вам, перед какой иконой лучше молиться?

И она подвела его к огромной иконе Христа, естественно, в золотом окладе.

— Вот он — Царь наш, Царь царей! Другие молятся святым, Богородице, а я всегда молюсь Христу. Кто олицетворяет собой безграничную власть над миром? Николай Чудотворец? Серафим Саровский? Нет, милый мой. Вот она — власть, вот она — сила, вот она — мощь, всякие представления превосходящая! Вглядитесь воплотившемуся Богу в глаза, и вы сразу поймёте, как устроена вселенная!

Иваненко вгляделся, и глаза Христа ему почему-то очень не понравились. Вспомнилась картина Ильи Глазунова «Христос и антихрист», именуемая в народе «Найди десять отличий». Нет, на нимбе шестёрок не было, и борода вроде бы была раздвоена в знак двух природ её обладателя. Но что-то в этих глазах было не так.

Головная боль усилилась. Пётр хотел попросить свечницу дать ему таблетку, но оказалось, что она уже испарилась так же незаметно, как и появилась. Не было её не только рядом, но и за свечным ящиком.

Где здесь искать пришельцев? Он попробовал обратиться к старушке, читающей акафист, но та не обратила на него внимания и продолжила чтение. Заговорил было с мужчиной, дремавшим на лавочке, но тот никак не отреагировал на иваненковские слова. Похоже, мужчина был пьян.

Петру ничего не оставалось, как только покинуть вызолоченный храм. В любом случае, миссия выполнена, обещание исполнено, разведка проведена. Душа должна быть спокойна.

* * *

На обратном пути головная боль немного отпустила Иваненко, и он начал размышлять о своём опыте. Теперь он был уверен, что инопланетяне в вызолоченном храме были, более того, они наблюдали за ним. Постфактум Пётр осознал, что пока он был в храме, он всё время ощущал их невидимое присутствие. Так вот что в иконе Христа было не так! Через глаза Спасителя на него, скорее всего, смотрел господин Посол!

Наверное, Иваненко придётся топать в этот храм ещё раз…

Проходя мимо знакомой палатки с овощами, Пётр увидел знакомого человека, которого он убил полтора месяца назад. Алексей стоял, прислонясь к столбу, и внимательно смотрел на Петра. Иваненко помахал мертвецу рукой и неспешно пошёл дальше. То ли ещё будет!

Но вдруг у него мелькнула мысль: «Вдова!» — крестик обжёг кожу на груди, и милиционер опрометью кинулся назад. Но Алексея у столба уже не было. Такие они, эти призраки — то появятся, то исчезнут. Но какой с них спрос?

* * *

Придя домой, Иваненко первым делом выпил желанного анальгина, затем перекусил. Вид колбасы по-прежнему вызывал у него рвотные импульсы. Он поел овощного Светиного супа и решил посмотреть телевизор. Нашёл за гарнитуром антенный кабель; перетащил к нему, подключил и врубил старый японский аппарат; настроил каналы.

По одному из центральных телеканалов шла передача «А не пожениться ли нам?» Господи, что это было за дерьмо собачье! Ведущие — колдунья и сваха. По сравнению с этим дерьмом «Любовь с первого взгляда» из его молодости была прям-таки чем-то элитарным! Неужели русские женщины настолько отупели, что покорно смотрят эту лажу?

Он пощёлкал каналы — везде одна и та же фигня, время-то домохозяйское. Хотел найти упомянутые Послом православные каналы, «Медовый спас» и «Благостный союз», но не нашёл — они же были спутниковые. Тогда Пётр вырубил телевизор и стал дочитывать Феофана Затворника — томик больше не жёгся. А вскоре и Света пришла, с продуктами и бутылкой сухого красного вина.

* * *

Они приготовили ужин, поели, выпили по бокалу вина, и Света, как и предвидел Иваненко, стала подъезжать к нему со своим духовником:

— А я с Антоном Алексеевичем созванивалась. Пригласила его завтра вечером к нам в гости. Ты же ведь не против?

— А тебе интересно моё мнение? Ты же его уже пригласила.

— Могу дать отбой, он поймёт. Но мне кажется, что это всем нам нужно.

— Нужно что?

— Вместе поразмыслить, обсудить дальнейшие планы.

— С попом?

— Антон Алексеевич — доктор наук, он лечит сердца…

— Знаешь, Светочка, я не идиот. Я отлично понимаю, чем простой доктор наук отличается от доктора наук-священника. Понимаешь, люди делятся не на атеистов, деистов, пантеистов, политеистов и монотеистов. Люди делятся всего на три вида. Первый вид — это не верящие в личное бессмертие. Они могут быть и атеистами, и деистами, и пантеистами и политеистами. Второй вид — верящие в личное бессмертие и бесконечное совершенствование в вечности. К нему отношусь и я. Они тоже могут быть и атеистами, и деистами, и пантеистами и политеистами. Да-да, не удивляйся, атеист не обязан быть материалистом. Он всего лишь отрицает единого Бога. Третий вид — монотеисты: вы, христиане, иудаисты и мусульмане. Те, кто верит в личное бессмертие, но отказывается от бесконечного развития, хочет зафиксировать статичное блаженство, отказавшись от труда самосовершенствования. Так вот, относительно жизни за гробом у нас с твоим Антоном Алексеевичем абсолютно разная позиция, и я не хочу, чтобы он меня «обрабатывал»…

— Петенька, родной, ты чего-то напридумывал…

— Значит, я не прав? Значит, христиане не хотят после Страшного Суда мгновенно уподобиться Богу, стать всё знающими, всё могущими, полностью открыть истину и познать мир? Мы сейчас не говорим о том, возможно ли это. Предположим, что возможно. Вот уподобишься ты Богу, и что дальше? Человек — это стрела, пущенная в бесконечность, он живёт, пока развивается, пока познаёт вселенную. А вы хотите разом всё познать и стать никуда не идущими мертвецами, вкушать блаженство и петь хвалебные гимны. Кому оно нужно, ваше блаженство? Может, я хочу страдать. Мои страдания и делают меня человеком, заставляют развиваться…